03 октября 2018      338    

ВЫБЕЙТЕ ИЗ НЕЕ ХАНДРУ ВЕНИКОМ

Рассказывая о своей книге и не только о ней на разных мероприятиях, я сталкиваюсь с самыми разными слушателями. И не раз уже среди них были читатели, которые говорят, что я акцентирую внимание на несколько надуманных и не значащих проблемах, вот это условное «проблемы богатых», «проблемы городских», «надуманные проблемы». В том числе к этим проблемам относят и вопросы послеродовой депрессии, хандры, неспособности самостоятельно с ней справиться, самим фактом сумеречных состояний у молодых матерей. Так вот. Сегодня будет личный очень текст, но я постараюсь с этим справиться.

На самом деле, мне не очень просто вспомнить сейчас все нюансы своего состояния в период, когда моему ребенку было от двух месяцев до шести, но я помню, что именно в этом его возрасте я сама была, кажется, далеко не в лучшей форме. Я уверена, что клинического ничего в моем состоянии не было, но сейчас я жалею, что не позвонила специалисту. Хотя бы просто чтобы поговорить.

Весь этот период у меня были ужасные неконтролируемые перепады настроения. Мне кажется, чуть не сошел с ума в итоге мой муж, который был основным объектом, на которого попеременно направлялись потоки злости, разочарования, уныния, пустоты, наполненности и прочего. Я четко понимала, я была обучена десятками книг тому, что ребенок должен видеть и чувствовать спокойную улыбающуюся мать, поэтому я переживала свои срывы в ванной, лила на голову холодную воду, брала себя в руки и выходила из ванной к ребенку.

В обычной жизни я достаточно активно и легко мотивируемый человек, мне просто ставить себе задачи и выполнять их. Но в какой-то момент на меня стали нападать дикие приступы апатии, причем они не зависели от того, выспалась я или нет. Я помню, что имея на руках кучу дел и спокойно агукающего ребенка в шезлонге, я час смотрела на выбоину в паркете у дивана. Ни одной мысли, только пустота, нет сил встать, нет сил оторвать взгляд от выбоины. (Пару недель назад я буду читать роман Лианы Мориарти «Последний шанс» и удивлюсь тому, как четко описано это состояние, только героиня там смотрит на пакет молока).

При всем при этом моя любовь к ребенку была настолько огромной и разрывающей и так плотно соседствовала в голове с чувством вины за то, что я вот такая, орущая на мужа, с больным коленом, не очень любящая грудное вскармливание, не испытывающая от него обещанных экстатических состояний воссоединения, что иногда это соседство просто разрывало меня изнутри. Я волновалась из-за любого пустяка, а на фоне вот этих стремительных смен состояния, мое волнение выедало остатки сил. Я ужасно не высыпалась порой, но не могла спать от бесконечной тревоги. Причем ночью мозг начинал работать с невероятной скоростью, особо яркими картинами и особенными страхами. Страхи вообще были отдельной историей. Я панически боялась самых простых вещей, например, купать ребенка, у меня переставали работать руки и голова. Я укладывала ребенка обратно в кровать и в слезах просила мужа его помыть. В итоге меня просто отстранили от купаний на время.

Так было не 24 часа в сутки и не 7 дней в неделю. Меня часто отпускало. Небо становилось голубым вне зависимости от погоды, тексты писались, мы с ребенком улыбались, но я все время боялась, что на горизонте снова появится вот это. Ко всему добавлялись странные отношения с едой, то я начинала есть все, даже не особо съедобное, то у меня пропадал интерес к еде в целом, он замещался отвращением даже к запахам.

Когда я рассказываю на лекциях о книгах для родителей, я часто упоминаю в числе прочих книгу Эды ле Шан. Меня спрашивают, почему я выделяю именно ее. Потому что тогда эта книга, случайно попавшая мне в руки, очень мне помогла, буквально одним абзацем: «Каждому из нас надо понять, в чем мы сможем найти поддержку и успокоение — в других или в себе — для того, чтобы мы могли относиться с любовью и пониманием к своим детям. «Первые месяцы я все время твердила одно, — говорила мне одна мать. — «У меня этого не было, у меня этого просто не было». Мой муж все время спрашивал, что такое «это», и я не могла ему ответить. Потом моя мать решила навестить нас. Когда я увидела, как она выходит из дверей аэропорта, я заплакала. Когда она крепко обняла меня и поцеловала, я повернулась к мужу и сказала: «Вот — то самое «это». Мне нужно было, чтобы ко мне отнеслись по-матерински. Через неделю я была способна дать «это» своему малышу».

Она обосновала для меня очень ясно то самое право на поиск поддержки и важность поддержки, которое я сама для себя отвергала. Почему я это делала? Потому что до этого я была уверена, что я могу справиться со всем сама. Собственно, я и здесь справилась, но если бы я попросила помощи, я уверена, всем бы нам было легче. Потому что мне не хотелось признавать самой себе, что я неудачник. Это же плевое дело, в поле можно родить! Тем более, что я видела рядом случай настоящего послеродового психоза, на этом фоне мои проблемы казались сущей ерундой.

Я очень рада, что в публичном пространстве различных российских ресурсов появляется множество статьей, посвященных и собственно депрессии и разным видам послеродовой хандры, того самого baby blues. Совсем недавно был структурированный текст на эту тему у «Медузы», «Вандерзин» рассказывал о гормональной стороне происходящего, была публикация с рассказами матерей, переживших такое состояние, на «Снобе». Акцент часто делается на крайних формах, уже граничащих с клинической, но я однажды беседовала на эту тему со специалистами, которые сетовали на то, что часто в поиске клинического мы не обращаем внимание на хандру, с которой тоже нужно и можно работать.

За границей во многих роддомах тебе выдают не только набор подгузников и средством от опрелости, но и тест на депрессию. Такая практика есть в Израиле, есть в Швеции, я считаю это очень разумным и правильным. Равно как и открытое признание того, что счастье не всегда однозначно. Чтобы женщины получили право на эти состояния как зафиксированные и присутствующие, а не как те, которые рождаются «от богатства и безделья» — это фраза из одного треда на форуме родителей. Муж просил помочь ему понять, если ли у его жены послеродовая хандра. И как минимум треть участников говорила, что депрессии придумывают себе богатые и дайте ей уже веник в руки: «Вот у меня трое детей, у меня просто нет времени придумывать себе хандру».

У меня когда-то был отец. Как и у многих. Он не был богатым. Мы были простой советской семьей. Родители много работали, жить было не просто, но и не смертельно сложно, самый средний срез. Мой отец страдал депрессивными состояниями. Однажды он повесился. Мне, кажется, было два года. Я не хочу думать, могли ли помочь ему, это прошлое. Но я хочу, чтобы право на помощь было за каждым из нас здесь и в будущем.

Это информационная статья. Перед применением советов или методик обязательно посоветуйтесь с врачом!

Добро пожаловать на сайт ДОУЛЫ – Ольги Воробьевой

Я в Соцсетях
Почитать

© 2024 Ольга Воробьева · Копирование материалов сайта без разрешения запрещено
Дизайн и поддержка: GoodwinPress.ru